Фотографии цикла "Лики города"

Фотографии в альбоме «Лики города» Екатерины Самозванец на Яндекс.Фотках

Эта книга посвящается Машеньке,

которая ничего пока не знает о любви. Не понимает пока, что двум нежным органическим существам, ебущему и ебомому, следует иметь в виду: все могло бы сложиться иначе. Ну, то есть, они вполне могли бы оказаться в иной какой-то позиции.

Скажем, один мог бы быть рекой, другой - мостом или даже бродом через эту (или даже иную) реку. Или один - часами, а другой - половиной шестого на этих (или иных каких-то) часах. Ну, или ладно, пусть будет полуночью или полуднем, если у него такие амбиции, у этого «другого»...
Или один - скрипучими качелями, а другой - ребенком на этих качелях. Или даже двумя детьми (кого-то может быть двое). Или руками (правой и левой) и кольцами на этих руках, обручальным и тем, что просто для красоты (обоих может быть двое). Или, если уж мы занялись арифметикой, троицей старичков и бутылкой портвейна (кого-то может быть трое, хоть это и нелегко).
Есть еще варианты. Их даже больше, чем нежных органических существ, ебущих и ебомых в данный момент, когда на часах 3:29 а-эм, и -27°С (кстати, кто-то может быть минусом, а кто-то - Цельсием, если угодно).
Все это написано лишь затем, чтобы Машенька поняла: быть двумя нежными органическими существами - не самое интересное, что может случиться. Но тоже, в общем, ничего, если иметь в виду, что...
Что.

Времена года (Восьмая история из цикла "Письма на небо")

Забрызгать стёкла асфальтом,
Размазать грязь по лицу,
И раствориться в форматах,
Меняя жизнь на мечту.

(Танцы Минус)

Каждую осень я буду лететь к тебе золотом листьев. Куда бы ты не отправился. Ты станешь клясть последним словами ветер, что вечно дует в спину, не давая убрать волосы с лица. А это – всего лишь я спешу к тебе. Вечно – спешу. И вечно – не догоняю. С грохотом трамваев и гудками машин я мчусь за тобой. От бабьего лета и до первого снега ищу тебя на шумных перекрёстках. В висках стучит кровь, напоминая, что времени – мало. Его – не осталось. Что ж? Так – всегда. Я точно знаю, что сердце моё замёрзнет вместе с землёй. И не отогреть, не растопить ледышку каменную. Мне снова удастся поверить, что образ твой – лишь предрассветная грёза. Что ждать твоих объятий – бессмысленно. Что бег за тобой – только иллюзия поиска. Симуляция движения. Отговорка для всех заинтересованных (и не очень) лиц. Дескать, «Рома, извини» и вся фигня. Я также знаю, что пережив зиму (в одиноком холоде, в чужом ли тепле), взвою от того, что тебя нет. Взорвусь упавшей сосулькой на миллионы сверкающих осколков, чтоб собирать себя хватило работы до июня. А там, глядишь, прикроюсь клетчатым платочком от тополиного пуха да и сбегу на реку. Сброшу сандалии, суну ноги в воду и стану жрать «фанту» и думать. Например, о том, как было бы классно – просто расчудесно было бы! – сидеть здесь вместе. Что вдвоём можно сыграть в карты. И в нарды. А можно просто помолчать, чтобы почувствовать твоё настроение. Оно – как вода. В него можно окунуться и не выплыть. Только ты, кажется, этого не замечаешь. Тебе это знание (вполне себе сокровенное) – как рыбе зонтик. Потом окажется, что в городе осталась какая-то загадочная работа, и поэтому надо возвращаться. Днём будет кофе, жара и кондиционер, вечером – пиво с шоколадкой и неистовое желание немедленно (немедленно!!!) отправиться на поиски твоих следов. Кои просто таки обязаны обнаружиться на одной из моих ночных троп. Вопрос, почему я их раньше не замечала, оставлю без вразумительного ответа и рвану по следу, стирая пот со лба. Потом проснусь от жары. Сладко улыбнусь и выругаюсь. Опять только сон! А вдруг он – вещий?.. Убедить себя просто. Главное в этом деле – не обманывать. На вранье я до конца лета не дотяну. А очень и очень надо. Не в августе же с его дождями и зарницами бросаться на поиски, право слово! После летнего сплина? Ну, ну… Ищите идиотов! Давно же известно, что только осенний ветер умеет выдувать из головы лишние мысли. Только в компании золотых листьев имеет смысл отправляться на поиски мечты/судьбы/жизни – нужное подчеркнуть. Поэтому каждую осень я ищу тебя. Рассыпаюсь листьями, улетаю с ветром и, наверное, когда-нибудь… ах…

И пока ничего, ничего не случилось.
Я вчера ещё помнил, что жизнь мне приснилась.
Этой осенью стала она.

(ДДТ)

 

©Екатерина Самозванец

11. 05. 11.

Давно не виделись (из цикла "Карты Таро: КПК")

Октябрьское солнце слепит не хуже, а, по-моему, пожалуй, что и лучше июльского. В июле ты ко всему готов. Ослепнуть - в том числе. Солнце, блики его на воде, полуголые девочки, полупустые бутылки - уфф! Впитать всё это, запомнить, прогреться солнцем, чтобы - ага! - дожить до весны. Если сон - это маленькая смерть, то зима - особенно в наших широтах - это Безносая средней упитанности, плотно сбитая, как говорят в таких случаях о людях.
А вот солнечный день в октябре выкашивает нафиг - до полной остановки мозговой деятельности. Вот и бреду по улице - ослепший, оглохший, осипший - в тёплом (никак не по погоде) исландском шарфе и с рюкзаком за плечами. Куда? Бог весть - если есть. Кривая вывезет, одним словом.
Ну, вот и... Вывезла. Постаралась - сил нет. Сдохну сейчас от благодарности к силам небесным. Что угодно сотворю - только бы остаться незамеченным. Чтоб не здороваться, не слышать насмешливое в ответ. Торжественно согласен даже в тартарары провалиться, лишь бы - чур меня, я в домике! Чур! Чур!
Ничего, естественно, не изменилось от примитивных моих заклятий. Листья летят - вот и нормально. Собаки лают - карма у них такая. И участливо (а, может, смиренно) улыбается гипсовый ангел, сидящий в засаде у епархии. А у ограды набережной стоит и курит - она. Вот и стой. Смотри на воду. Кури уже, блин! А я - бочком, бочком... Скроюсь в ближайшей кофейне. И всё - никто никого не видел, никто никого не любил. Да что меня так трясёт-то?! Ёлки зелёные...
Докуривает и оборачивается в поисках урны. На ветру развеваются светлые волосы, белый шарф и полы длинного пальто - чаровница! Вот только - вместо урны - замечает меня. Сердце испуганно ёкает и немедленно эвакуируется в направлении пяток. Стою, как поц в чистом поле, смотрю в глаза цвета неба и пытаюсь вспомнить хоть одну русскую букву. Нельзя же так молча стоять, когда на тебя внимательно смотрит красивейшая женщина Земли!
- Давно не виделись, - выбрасывает окурок. - Здравствуй...
Судорожно киваю - голосовые связки предали меня окончательно. Разглядываю её - как впервые увидел. Пронзительный взгляд, готовые к улыбке губы и - умопомрачительные пальцы. Всегда погибал от восхищения при виде её рук. Да как же я жил-то без них четыре долгих года?! Считай, что и не жил вовсе. Так - грелся воспоминаниями. Интересно, у неё кто-нибудь есть?.. А, впрочем, такие барышни... Стоп. Стоп, я сказал. Не будем делать поспешных выводов.
Какая мне, на самом деле разница, кто был с нею?.. Этак и до мании какой недолго додуматься. Ежели начать представлять, кто целовал эти руки и губы, кто шептал бессмысленные нежности... Всё! Хватит! Главное - вот. Она стоит напротив и смотрит на меня своим - фирменным - странным взглядом. А я, как назло, нем и туп. Что говорят-то в таких случаях, Господи?.. Я даже и не знаю...
Наконец плюю на всё: необходимость, прошлое, приличия и что подумает - разве что асфальт остаётся вне зоны моего плевания. Шагаю к ней, привлекаю к себе, обнимаю, глажу по волосам, хриплю нежно над ухом:
- Я рад, что ты помнишь меня...

©Екатерина Самозванец
9. 10. 10.

Осеннее утро

Из недра сознанья, со дна бытия
Чёрной змеёй непогашенной страсти
Встанет любовь - не твоя, не моя -
Но нам с тобой подарившая счастье.

И будет пылать листопадным огнём
Осень, пророча снега и метели
В час, когда снова мы будем вдвоём.
Ты позабудь, что расстаться хотели...

Ты позабудь... Это было вчера.
Ты позабудь... Это было недавно.
Ты позабудь... Расставаться пора?
Я поняла. Увидимся?.. Славно...

Утренний иней расцвёл серебром.
Время прощаться прошло без печали.
Утренний кофе и утренний ром
Весь этот бред за меня прочитали.

(с) Екатерина Самозванец

Примечание автора: в конце последней строчки должен быть смайлик - ;-)

Сновидец (из цикла "Карты Таро: КПК")

Сначала был август: пылил мне в лицо дорогами долгими и завлекал историями длинными.
Следом за ним пришёл сентябрь – осыпал яблоками средней спелости и шутками средней паршивости.
А вот потом случился октябрь – месяц, когда моё время остановилось.
Иногда мне кажется, будто я так и остался стоять в воротах Храма нелепой серо-стальной фигурой, над которой впору посмеяться надвратному ангелу. И пропитанный солнцем ветер всё не оставит в покое седой мой хаер. И огненный танец осенних падших листьев тонет в стеклянном омуте очков. И дни моей жизни свернулись клубочком у старых ботинок, навеки став грязно-белой псиной, живой лишь чужим милосердием. И всё, что было потом, - только чудной затянувшийся сон. Хороший такой, радостный, но – сон.
Навсегда – другого слова я просто не подберу – тот октябрьский день впитался в мою кровь. Я до сих пор отчётливо помню каждое мгновение – начиная от похмельного утра в обществе в очередной раз почившего компьютера и заканчивая дорогой к Храму, в воротах которого время окончательно утеряло для меня всю свою сомнительную культурную ценность. Каждая капля кофе, каждая затяжка дешёвого табака, каждый мазок краски, каждое непроизнесённое слово тогда обрели в полной мере своё значение – быть шагом вперёд, в Вечность.
Я, конечно, даже и не подозревал, что меня ждёт. Точнее сказать, был совершенно уверен, что ничего особливо важного мне уже и не положено – по какой-нибудь чудовищной общевселенской разнарядке. Что-то есть правильное и нужное в таком наркозе обыденной человеческой жизни – не знать, за каким углом тебя ждёт та, что «звёздным ужасом полна». А то бы это и не жизнь вовсе была, а самая натуральная паранойя. Подавляющее же большинство граждан вовсе не желает никакой Вечноcти и прочих мистических заморочек. Квартиру, машину, пожрать и в Таиланд – вот, собственно, типовой набор общечеловеческих ценностей. А всяких там талантов, гениев и просто чокнутых выродков, вроде меня, можно и не учитывать – за малым количеством. Мы-то, быть может, и не против пары-тройки потусторонних переживаний – да системой оповещения небеса нашего мира явно не оборудованы. Похоже, считается, что не пальцем деланные – сами должны догадаться, из-за какого куста нирваной накроет. Ну, я у нас – точно не самый догадистый… В силу этого был искренне уверен, что в планах на вечер у меня – только дружеская встреча.
Тем сильнее я был поражён, когда под звуки колокола время перестало течь. Только ветер дул. Только листья кружились. А время стало сродни чёрной стоячей воде городского пруда. На мгновение весь мир замер. Потом, правда, продолжил свой бег – в обнимку со своим временем и отдельно от меня. А я стоял и смотрел, как на встречу со мной спешит моя персональная Вечность. С ободранной коленкой. С дырой на ажурном чулке. В красной куртке и зелёном шарфе. А на левой щеке блестит подруга Пьеро – слеза. Эх, правду писал Максимилиан Александрович – «Так ослепительно ясна»! И далее по тексту – всё тоже правильно. Официально подтверждаю – на правах влюблённого в Вечность.

Екатерина Самозванец 11.04.2010

В качестве илюстрации использована картина моего друга Игоря под названием Anima Sinema. Спасибо ему большое и человеческое!

Екатеринбургское небо

Об имени существительном (из цикла "Карты Таро: КПК")

Моё персональное колесо судьбы совершило очередной поворот.
И теперь наверху восседает крылатая тварь с телом льва, головою женщины и, угрожающе покачивая спёртой не иначе как у Артура железякой, задаёт каверзные вопросы.
Вернее, вопрос-то – один. Но ответ на него требуется обстоятельный. Развёрнутый, как говорили учителя школы №6. Любимый мой жанр расплывчатого определения ныне не в почёте. Многозначительным мычанием на сей раз не отделаешься. Сколько ни размахивай руками, симулируя магические пассы, сколько ни делай морду серьёзной, а взгляд – туманным, сколько ни шамань с притопами и прихлопами, а отвечать придётся.
Не отвертишься.
Блин.
И не то чтобы мне не хочется отвечать. Меня, надо сказать, ответ волнует никак не меньше, чем эту мифологическую галлюцинацию. Она, видите ли, обещалась меня угробить в случае издавания неверных фонем. Секир башка и кирдык придут, обнявшись, по мою грешную душу. А мне в кои-то веки помирать ничуточки не хочется. В другое время я бы, пожалуй… А сейчас – нет. Ни в коем разе и случае.
Не-свое-временно мне.
У меня тут снежные шапки с сосновых лап не поскиданы. Дым от костра не понюхан. Первый весенний рассвет не встречен. На трамвае я полгода не катался, наконец. И вообще – «люблю грозу в начале мая»! До мая-то ещё дожить надо! Февраль на дворе – морозный и трескучий, самый короткий месяц зимы.
Так что, вдохнуть надо – поглубже, и призадуматься – покрепче.
Сфинкс хорошо знает своё дело. Смотрит печально и проницательно. Мечом плавно покачивает. Пока я с дикими криками ношусь по душевно-мозговому пространству своему в тщетных попытках отыскать единственно верный ответ. И вот…
Заносит, значит, это бредовое животное коллекционную железяку для удара и в последний раз спрашивает:
- Кто ты?

©Екатерина Самозванец 2009 – 2010 гг.

Рекламко

Нашла в загашниках. Результаты генератора слоганов для "Убийства в Рабеншлюхт":
Быстро и надолго. Убийство в Рабеншлюхт.
Хочется Убийство в Рабеншлюхт?
Вы никогда не забудете вкуса Убийство в Рабеншлюхт.
Убийство в Рабеншлюхт - новый взгляд на старые вещи.
Убийство в Рабеншлюхт. Поверь своим глазам.
Побалуй себя. Убийство в Рабеншлюхт.
О сколько нам открытий чудных.. -А. С. Убийство в Рабеншлюхт.
Вы можете использовать Убийство в Рабеншлюхт для очистки стекол.
Пожалуй, самый лучший Убийство в Рабеншлюхт в СССР.
Убийство в Рабеншлюхт расскажет вам правду жизни.

Каменные впечатления (прошлогодние фотографии)

Ты меня ждёшь (Седьмая история из цикла "Письма на небо")

Когда ты вернешься,
Все будет иначе, и нам бы узнать друг друга,
Когда ты вернешься,
А я не жена и даже не подруга.

(Белая Гвардия)

Однажды я скажу тебе:
- Ты знаешь, подожди меня здесь... Я скоро вернусь.
И уйду. Навсегда.
Мне кажется, это будет декабрь. Время-Перед-Новым-Годом. Но не такой декабрь, когда холодно и не хочется никуда идти, и старый уютный плед ацтекского раскраса бывает предпочтительней свидания в кофейне. А такой, чтобы снег идёт пушистый, слякоть во все стороны брызжет грязная и около нуля, если верить изобретению святого Цельсия. Кругом мелькают люди, ёлки и рекламные сантаклаусы. В общем, тепло и суета.
А ещё, пожалуй, это будет воскресение. День-Без-Забот-Накануне-Недели. Но только чтобы не надо было куда-то бежать, что-то делать и решать текущие и будущие вопросы и проблемы. Всё же лучше, когда выходной день (единственный!) начинается с кофе и трёх белых хризантем, а утро длится столько, сколько нужно, а не до поспешного выбегания из дома. И я обязательно накрашусь красиво, выберу одёжку понарядней. Но главное - удобный каблук.
Потому что - мы пойдём гулять. В центр. Пешком. Чтобы уляпаться в грязи по уши, вдоволь наглядеться на быстро плывущие по небу рваные облака, постоять на пешеходном мосту на Восточной - дождаться поезда, а потом завернуть в "Кулинарию" у "Космоса" - ты будешь есть кулебяку с капустой, а я закажу пирожное "Капуччино", которого всегда мало и хочется повторить. Только, главное, не идти через пруд, а то там ветрено - у меня же слёзы потекут, глаза будут красные и пудру всю с морды смоет. Не бонтон, ни разу.
Но что-то я увлеклась. Бывает, ты же знаешь. Так вот... Я собиралась уходить. Да. На каком-нибудь оживлённом перекрёстке (лучше, чтоб с подземным переходом) затеряться в толпе. Первую сотню метров пробежать быстро-быстро, как будто и вправду опаздываю куда. А потом отдаться на волю людского потока... Даром что ли в центр пошли гулять?! Человеческая масса должна приносить практическую пользу! Вот и пусть приносит. Меня. Куда-нибудь. На народную тропу какую. В проходном дворе. Где можно будет наконец остановиться, закурить и - впервые - не расплакаться от расставания. Неторопливо достать заначенную с утра в сумке фляжку. С гербом снаружи и коньяком внутри. Салютнуть ею кому-то невидимому и непостижимому и выпить под замолчанный тост "В Путь!" Да, алкоголичка я - неисправимая.
Только, по-моему, грех не отпраздновать очередную победу. На этот раз - над самым живучим из страхов. Над страхом одиночества. Я не буду плакать ночами и скорбеть над загубленной юностью. Я даже не стану представлять себе картины бездетной зрелости и одинокой старости. Ведь я буду точно знать, что ты ждёшь меня. Не на том самом месте, конечно же, Боже упаси! Не такой уж ты кретин, естественно. Но - ждёшь. Потому что я - обещала вернуться. потому что для тебя любить -значит, верить. И именно поэтому ты будешь ждать.
И именно поэтому я уйду. Навсегда. Сказав:
- Ты ведь дождёшься меня, правда?
Теперь ты всё знаешь. Посмотри на меня.
.....................................................................

Это письмо было написано семь лет назад. Жарким (кажется, всё-таки июльским) вечером. Запечатано в конверт плотной сероватой бумаги. И отложено в секретер под замок. В ожидании, как водится, подходящего момента. А вскоре мне сказали, что тебя больше нет.Но, как ни странно, в том году тоже был декабрь. И ёлки, гирлянды и Деды Морозы. И шампанское. После очередной бутылки которого я поняла, что жить - не страшно. Всё правильно. Ты же ждёшь меня. Там-Где-Все-Будем.
Теперь я знаю: больно не только тому, кто остаётся, но и тому, кто хотел исчезнуть - да не успел.

Никто не сделает шаг, не вспомнит, не заплачет
Она сидит у окна, и просит об удаче
Она как солнца свет, ей девятнадцать лет,
И снег белее мела
Война со всех сторон, а я опять влюблен,
Что ты будешь делать?

(Splean)

Кофе от третьего лица (Шестая история из цикла "Письма на небо")

Будь моей тенью,
Скрипучей ступенью,
Цветным воскресеньем,
Грибным дождём.
Будь моим богом,
Берёзовым соком,
Электрическим током,
Кривым ружьём.

(Сплин)

- Никогда, - сказал он, - и ни в ком не будь уверена! Никогда и ни в ком.
Ответом – удивлённый взгляд и плавный жест незажженной сигаретой. Он чиркает зажигалкой, она затягивается.
- Даже - в тебе? – спрашивает недоверчиво.
- Во мне – в первую очередь, - он тоже закуривает и продолжает. – Потому что ты очень хочешь быть уверенной во мне. Потому что я тебе нравлюсь. Потому что, глядя в мои глаза, тебе кажется, что ты что-то обо мне знаешь важное. Потому что однажды я прикоснулся к тебе, и ты почувствовала тепло…
Табачный дым выводит причудливые картины в воздухе под потолком. А ей они кажутся видением дороги на Мегидо. Так… Встать – проверить, не дрожат ли колени. Открыть форточку – проверить, не дрожат ли руки. Садись, пять. С занесением в грудную клетку.
- Так сказала бы, я б открыл…
- Да ладно. Но…
- Что?
- Я бы хотела верить тебе. Пусть даже…
- Подожди, маленькая. «Верить», «доверять», «быть уверенным» - суть разные вещи. Сейчас попробую объяснить…
Уффф!.. Рагнарёк отменяется. Удивительный этот человек не собирается выставлять её из своей единственной и неповторимой жизни. А другого, собственно, и не надо… То есть надо, конечно, но и обойтись можно, если уж так претит ему ответственность за собрата по разуму.
- Бааа… Да ты меня совсем не слушаешь, подруга! – смеётся он.
- Слушаю… Я просто… - она начинает мучительно краснеть.
Отсмеявшись, он встаёт, зажигает газ, ставит на плиту джезву и лезет в шкаф за кофе.
- Вот же чёрт! Только арабика осталась. Ты её пьёшь?
Ответом – вопросительный взгляд и судорожный кивок головы.
- Хоть бы в кофе разбираться научилась, право слово. А там, глядишь, и до уверенности дорастём… Оба.
Усмешка. Две.
Занавес.
* * *
Я всё ещё помню тот вечер. Закатно-багровое пламя свечи. И как пахло зимой из открытой форточки. А ты пытался научить меня жить с людьми и разбираться в кофе.
Надо отдать тебе должное – ты последовательно опроверг всё сказанное тогда. Планомерно и неспешно. Благо, десятка лет – вполне достаточно…
А в кофе я до сих пор – как свинья в апельсинах. Да уж… Быть уверенным во мне - дело гиблое и в высшей степени неблагодарное! Даже на молоко рассчитывать не приходится.
Так что, по инерции предпочитаю арабику. Ну его, кофе! Разбираться в нём! Его пить надо. И – исключительно из любимых рук.

И мёртвый адмирал
Сойдёт со стен к свечам
И пустотой зеркал
Наполнит свой бокал,
И в гробовой тиши
Произнесёт он тост
За упокой души
И вечную любовь.

(Агата Кристи)

©Екатерина Самозванец
23. 10. 2009 г.

Ангел (Пятая история из цикла "Письма на небо")

Кажется, пройдёт. Кажется, всё будет.
Кажется, умрёшь ты таким седым.
Да вот только в книге измененья судеб
Всё идёт война, да не кончается дым.
(Пилот)

Мне вот давно интересно – ты знаешь? Знаешь, как дорого мне обходится твоя молодость? Твоя – теперь вечная – молодость, ведь ты молодеешь с каждым годом. Каждый год – ещё на год моложе. Юнец. Мой вечный мальчишка. Длинноносый – как Пиноккио. Темноглазый – как лань. С непременно своенравными волосами. Пронзительный взгляд и спокойная улыбка. Мой ангел.
Зачем я проживаю за тебя твою вечность? Неужели, чтобы помнить? Что именно? Любовь к белому? Жесты тонких рук? Или привычку пить обжигающе горячий кофе, не дожидаясь, пока я остужу свой? Не знаю. Наплевать, позабыть, ибо – уже утратила. Нет. Не могу.
И теперь каждый год – за два. Один – свой, обыденный, человеческий, одуряюще простой и легковесный, с непременным отловом комаров летом и бессмысленных надежд осенью. А второй – за тебя, мучительный, неземной, бесконечно мудрый и холодный, с обязательными весенними сказками и отдельной реальностью зимы. Сама – за двоих.
Вот так и получается, что я прожила уже полноценную по ощущениям жизнь всего за половину своего человеческого срока. Удивительно, но на внешности моей такой напряжённый график практически не сказался. Всё те же фигура и походка. Те же волосы. Те же торчащие ключицы и косточки на запястьях. Даже лицо – за исключением пары морщин – почти не изменилось. Всё та же кукольная мордашка.
Разве что, если попристальнее приглядеться… Внимательно посмотреть в глаза… Они же, как бы ни избито это звучало, - зеркало души… А душа моя давно в разладе – с телом, с мыслями, да и со всем окружающим миром. Ей – душе – не очень, знаешь ли, уютно живётся на перекрёстке смерти с жизнью. Душа от таких метафизических извращений, прямо скажем, не в восторге. А я – глупая – даже и ни одного средства не знаю, как душе своей помочь. Лишь продолжаю стареть за себя и лелеять твою молодость. Сама – за двоих.
И ведь нет бы – махнуть на всё рукой. Упрятать поднадоевшее уже безумие в нижний ящик письменного стола и рвануть вслед за мышино-серыми октябрьскими облаками – на юг, к морю. Отогреться там, в обнимку с увесистым томиком Хайнлайна – и не вспоминать ни теплоту твоих глаз, ни холодный воск кожи под последним поцелуем. Нет. Не могу.
Поэтому – всё так. Так – как было и есть. И, мне кажется, ещё будет. Будет – пока я могу жить две жизни. Будет – пока я помню тебя. Будет, пока я – ты. Когда-то давно – тебе мучительно не хватало крыльев. Теперь – они растут у меня. Такие вот дела, мой ангел.

Всё коварная разлука
Обнимала, как сестра,
Превращала её руки
В два серебряных крыла.
(Би-2)

©Екатерина Самозванец
14. 10. 2009 г.