Фотографии цикла "Лики города"

Фотографии в альбоме «Лики города» Екатерины Самозванец на Яндекс.Фотках

Эта книга посвящается Машеньке,

которая ничего пока не знает о любви. Не понимает пока, что двум нежным органическим существам, ебущему и ебомому, следует иметь в виду: все могло бы сложиться иначе. Ну, то есть, они вполне могли бы оказаться в иной какой-то позиции.

Скажем, один мог бы быть рекой, другой - мостом или даже бродом через эту (или даже иную) реку. Или один - часами, а другой - половиной шестого на этих (или иных каких-то) часах. Ну, или ладно, пусть будет полуночью или полуднем, если у него такие амбиции, у этого «другого»...
Или один - скрипучими качелями, а другой - ребенком на этих качелях. Или даже двумя детьми (кого-то может быть двое). Или руками (правой и левой) и кольцами на этих руках, обручальным и тем, что просто для красоты (обоих может быть двое). Или, если уж мы занялись арифметикой, троицей старичков и бутылкой портвейна (кого-то может быть трое, хоть это и нелегко).
Есть еще варианты. Их даже больше, чем нежных органических существ, ебущих и ебомых в данный момент, когда на часах 3:29 а-эм, и -27°С (кстати, кто-то может быть минусом, а кто-то - Цельсием, если угодно).
Все это написано лишь затем, чтобы Машенька поняла: быть двумя нежными органическими существами - не самое интересное, что может случиться. Но тоже, в общем, ничего, если иметь в виду, что...
Что.

Времена года (Восьмая история из цикла "Письма на небо")

Забрызгать стёкла асфальтом,
Размазать грязь по лицу,
И раствориться в форматах,
Меняя жизнь на мечту.

(Танцы Минус)

Каждую осень я буду лететь к тебе золотом листьев. Куда бы ты не отправился. Ты станешь клясть последним словами ветер, что вечно дует в спину, не давая убрать волосы с лица. А это – всего лишь я спешу к тебе. Вечно – спешу. И вечно – не догоняю. С грохотом трамваев и гудками машин я мчусь за тобой. От бабьего лета и до первого снега ищу тебя на шумных перекрёстках. В висках стучит кровь, напоминая, что времени – мало. Его – не осталось. Что ж? Так – всегда. Я точно знаю, что сердце моё замёрзнет вместе с землёй. И не отогреть, не растопить ледышку каменную. Мне снова удастся поверить, что образ твой – лишь предрассветная грёза. Что ждать твоих объятий – бессмысленно. Что бег за тобой – только иллюзия поиска. Симуляция движения. Отговорка для всех заинтересованных (и не очень) лиц. Дескать, «Рома, извини» и вся фигня. Я также знаю, что пережив зиму (в одиноком холоде, в чужом ли тепле), взвою от того, что тебя нет. Взорвусь упавшей сосулькой на миллионы сверкающих осколков, чтоб собирать себя хватило работы до июня. А там, глядишь, прикроюсь клетчатым платочком от тополиного пуха да и сбегу на реку. Сброшу сандалии, суну ноги в воду и стану жрать «фанту» и думать. Например, о том, как было бы классно – просто расчудесно было бы! – сидеть здесь вместе. Что вдвоём можно сыграть в карты. И в нарды. А можно просто помолчать, чтобы почувствовать твоё настроение. Оно – как вода. В него можно окунуться и не выплыть. Только ты, кажется, этого не замечаешь. Тебе это знание (вполне себе сокровенное) – как рыбе зонтик. Потом окажется, что в городе осталась какая-то загадочная работа, и поэтому надо возвращаться. Днём будет кофе, жара и кондиционер, вечером – пиво с шоколадкой и неистовое желание немедленно (немедленно!!!) отправиться на поиски твоих следов. Кои просто таки обязаны обнаружиться на одной из моих ночных троп. Вопрос, почему я их раньше не замечала, оставлю без вразумительного ответа и рвану по следу, стирая пот со лба. Потом проснусь от жары. Сладко улыбнусь и выругаюсь. Опять только сон! А вдруг он – вещий?.. Убедить себя просто. Главное в этом деле – не обманывать. На вранье я до конца лета не дотяну. А очень и очень надо. Не в августе же с его дождями и зарницами бросаться на поиски, право слово! После летнего сплина? Ну, ну… Ищите идиотов! Давно же известно, что только осенний ветер умеет выдувать из головы лишние мысли. Только в компании золотых листьев имеет смысл отправляться на поиски мечты/судьбы/жизни – нужное подчеркнуть. Поэтому каждую осень я ищу тебя. Рассыпаюсь листьями, улетаю с ветром и, наверное, когда-нибудь… ах…

И пока ничего, ничего не случилось.
Я вчера ещё помнил, что жизнь мне приснилась.
Этой осенью стала она.

(ДДТ)

 

©Екатерина Самозванец

11. 05. 11.

Давно не виделись (из цикла "Карты Таро: КПК")

Октябрьское солнце слепит не хуже, а, по-моему, пожалуй, что и лучше июльского. В июле ты ко всему готов. Ослепнуть - в том числе. Солнце, блики его на воде, полуголые девочки, полупустые бутылки - уфф! Впитать всё это, запомнить, прогреться солнцем, чтобы - ага! - дожить до весны. Если сон - это маленькая смерть, то зима - особенно в наших широтах - это Безносая средней упитанности, плотно сбитая, как говорят в таких случаях о людях.
А вот солнечный день в октябре выкашивает нафиг - до полной остановки мозговой деятельности. Вот и бреду по улице - ослепший, оглохший, осипший - в тёплом (никак не по погоде) исландском шарфе и с рюкзаком за плечами. Куда? Бог весть - если есть. Кривая вывезет, одним словом.
Ну, вот и... Вывезла. Постаралась - сил нет. Сдохну сейчас от благодарности к силам небесным. Что угодно сотворю - только бы остаться незамеченным. Чтоб не здороваться, не слышать насмешливое в ответ. Торжественно согласен даже в тартарары провалиться, лишь бы - чур меня, я в домике! Чур! Чур!
Ничего, естественно, не изменилось от примитивных моих заклятий. Листья летят - вот и нормально. Собаки лают - карма у них такая. И участливо (а, может, смиренно) улыбается гипсовый ангел, сидящий в засаде у епархии. А у ограды набережной стоит и курит - она. Вот и стой. Смотри на воду. Кури уже, блин! А я - бочком, бочком... Скроюсь в ближайшей кофейне. И всё - никто никого не видел, никто никого не любил. Да что меня так трясёт-то?! Ёлки зелёные...
Докуривает и оборачивается в поисках урны. На ветру развеваются светлые волосы, белый шарф и полы длинного пальто - чаровница! Вот только - вместо урны - замечает меня. Сердце испуганно ёкает и немедленно эвакуируется в направлении пяток. Стою, как поц в чистом поле, смотрю в глаза цвета неба и пытаюсь вспомнить хоть одну русскую букву. Нельзя же так молча стоять, когда на тебя внимательно смотрит красивейшая женщина Земли!
- Давно не виделись, - выбрасывает окурок. - Здравствуй...
Судорожно киваю - голосовые связки предали меня окончательно. Разглядываю её - как впервые увидел. Пронзительный взгляд, готовые к улыбке губы и - умопомрачительные пальцы. Всегда погибал от восхищения при виде её рук. Да как же я жил-то без них четыре долгих года?! Считай, что и не жил вовсе. Так - грелся воспоминаниями. Интересно, у неё кто-нибудь есть?.. А, впрочем, такие барышни... Стоп. Стоп, я сказал. Не будем делать поспешных выводов.
Какая мне, на самом деле разница, кто был с нею?.. Этак и до мании какой недолго додуматься. Ежели начать представлять, кто целовал эти руки и губы, кто шептал бессмысленные нежности... Всё! Хватит! Главное - вот. Она стоит напротив и смотрит на меня своим - фирменным - странным взглядом. А я, как назло, нем и туп. Что говорят-то в таких случаях, Господи?.. Я даже и не знаю...
Наконец плюю на всё: необходимость, прошлое, приличия и что подумает - разве что асфальт остаётся вне зоны моего плевания. Шагаю к ней, привлекаю к себе, обнимаю, глажу по волосам, хриплю нежно над ухом:
- Я рад, что ты помнишь меня...

©Екатерина Самозванец
9. 10. 10.

Осеннее утро

Из недра сознанья, со дна бытия
Чёрной змеёй непогашенной страсти
Встанет любовь - не твоя, не моя -
Но нам с тобой подарившая счастье.

И будет пылать листопадным огнём
Осень, пророча снега и метели
В час, когда снова мы будем вдвоём.
Ты позабудь, что расстаться хотели...

Ты позабудь... Это было вчера.
Ты позабудь... Это было недавно.
Ты позабудь... Расставаться пора?
Я поняла. Увидимся?.. Славно...

Утренний иней расцвёл серебром.
Время прощаться прошло без печали.
Утренний кофе и утренний ром
Весь этот бред за меня прочитали.

(с) Екатерина Самозванец

Примечание автора: в конце последней строчки должен быть смайлик - ;-)

Сновидец (из цикла "Карты Таро: КПК")

Сначала был август: пылил мне в лицо дорогами долгими и завлекал историями длинными.
Следом за ним пришёл сентябрь – осыпал яблоками средней спелости и шутками средней паршивости.
А вот потом случился октябрь – месяц, когда моё время остановилось.
Иногда мне кажется, будто я так и остался стоять в воротах Храма нелепой серо-стальной фигурой, над которой впору посмеяться надвратному ангелу. И пропитанный солнцем ветер всё не оставит в покое седой мой хаер. И огненный танец осенних падших листьев тонет в стеклянном омуте очков. И дни моей жизни свернулись клубочком у старых ботинок, навеки став грязно-белой псиной, живой лишь чужим милосердием. И всё, что было потом, - только чудной затянувшийся сон. Хороший такой, радостный, но – сон.
Навсегда – другого слова я просто не подберу – тот октябрьский день впитался в мою кровь. Я до сих пор отчётливо помню каждое мгновение – начиная от похмельного утра в обществе в очередной раз почившего компьютера и заканчивая дорогой к Храму, в воротах которого время окончательно утеряло для меня всю свою сомнительную культурную ценность. Каждая капля кофе, каждая затяжка дешёвого табака, каждый мазок краски, каждое непроизнесённое слово тогда обрели в полной мере своё значение – быть шагом вперёд, в Вечность.
Я, конечно, даже и не подозревал, что меня ждёт. Точнее сказать, был совершенно уверен, что ничего особливо важного мне уже и не положено – по какой-нибудь чудовищной общевселенской разнарядке. Что-то есть правильное и нужное в таком наркозе обыденной человеческой жизни – не знать, за каким углом тебя ждёт та, что «звёздным ужасом полна». А то бы это и не жизнь вовсе была, а самая натуральная паранойя. Подавляющее же большинство граждан вовсе не желает никакой Вечноcти и прочих мистических заморочек. Квартиру, машину, пожрать и в Таиланд – вот, собственно, типовой набор общечеловеческих ценностей. А всяких там талантов, гениев и просто чокнутых выродков, вроде меня, можно и не учитывать – за малым количеством. Мы-то, быть может, и не против пары-тройки потусторонних переживаний – да системой оповещения небеса нашего мира явно не оборудованы. Похоже, считается, что не пальцем деланные – сами должны догадаться, из-за какого куста нирваной накроет. Ну, я у нас – точно не самый догадистый… В силу этого был искренне уверен, что в планах на вечер у меня – только дружеская встреча.
Тем сильнее я был поражён, когда под звуки колокола время перестало течь. Только ветер дул. Только листья кружились. А время стало сродни чёрной стоячей воде городского пруда. На мгновение весь мир замер. Потом, правда, продолжил свой бег – в обнимку со своим временем и отдельно от меня. А я стоял и смотрел, как на встречу со мной спешит моя персональная Вечность. С ободранной коленкой. С дырой на ажурном чулке. В красной куртке и зелёном шарфе. А на левой щеке блестит подруга Пьеро – слеза. Эх, правду писал Максимилиан Александрович – «Так ослепительно ясна»! И далее по тексту – всё тоже правильно. Официально подтверждаю – на правах влюблённого в Вечность.

Екатерина Самозванец 11.04.2010

В качестве илюстрации использована картина моего друга Игоря под названием Anima Sinema. Спасибо ему большое и человеческое!

Екатеринбургское небо

Об имени существительном (из цикла "Карты Таро: КПК")

Моё персональное колесо судьбы совершило очередной поворот.
И теперь наверху восседает крылатая тварь с телом льва, головою женщины и, угрожающе покачивая спёртой не иначе как у Артура железякой, задаёт каверзные вопросы.
Вернее, вопрос-то – один. Но ответ на него требуется обстоятельный. Развёрнутый, как говорили учителя школы №6. Любимый мой жанр расплывчатого определения ныне не в почёте. Многозначительным мычанием на сей раз не отделаешься. Сколько ни размахивай руками, симулируя магические пассы, сколько ни делай морду серьёзной, а взгляд – туманным, сколько ни шамань с притопами и прихлопами, а отвечать придётся.
Не отвертишься.
Блин.
И не то чтобы мне не хочется отвечать. Меня, надо сказать, ответ волнует никак не меньше, чем эту мифологическую галлюцинацию. Она, видите ли, обещалась меня угробить в случае издавания неверных фонем. Секир башка и кирдык придут, обнявшись, по мою грешную душу. А мне в кои-то веки помирать ничуточки не хочется. В другое время я бы, пожалуй… А сейчас – нет. Ни в коем разе и случае.
Не-свое-временно мне.
У меня тут снежные шапки с сосновых лап не поскиданы. Дым от костра не понюхан. Первый весенний рассвет не встречен. На трамвае я полгода не катался, наконец. И вообще – «люблю грозу в начале мая»! До мая-то ещё дожить надо! Февраль на дворе – морозный и трескучий, самый короткий месяц зимы.
Так что, вдохнуть надо – поглубже, и призадуматься – покрепче.
Сфинкс хорошо знает своё дело. Смотрит печально и проницательно. Мечом плавно покачивает. Пока я с дикими криками ношусь по душевно-мозговому пространству своему в тщетных попытках отыскать единственно верный ответ. И вот…
Заносит, значит, это бредовое животное коллекционную железяку для удара и в последний раз спрашивает:
- Кто ты?

©Екатерина Самозванец 2009 – 2010 гг.

Рекламко

Нашла в загашниках. Результаты генератора слоганов для "Убийства в Рабеншлюхт":
Быстро и надолго. Убийство в Рабеншлюхт.
Хочется Убийство в Рабеншлюхт?
Вы никогда не забудете вкуса Убийство в Рабеншлюхт.
Убийство в Рабеншлюхт - новый взгляд на старые вещи.
Убийство в Рабеншлюхт. Поверь своим глазам.
Побалуй себя. Убийство в Рабеншлюхт.
О сколько нам открытий чудных.. -А. С. Убийство в Рабеншлюхт.
Вы можете использовать Убийство в Рабеншлюхт для очистки стекол.
Пожалуй, самый лучший Убийство в Рабеншлюхт в СССР.
Убийство в Рабеншлюхт расскажет вам правду жизни.

Каменные впечатления (прошлогодние фотографии)

Ты меня ждёшь (Седьмая история из цикла "Письма на небо")

Когда ты вернешься,
Все будет иначе, и нам бы узнать друг друга,
Когда ты вернешься,
А я не жена и даже не подруга.

(Белая Гвардия)

Однажды я скажу тебе:
- Ты знаешь, подожди меня здесь... Я скоро вернусь.
И уйду. Навсегда.
Мне кажется, это будет декабрь. Время-Перед-Новым-Годом. Но не такой декабрь, когда холодно и не хочется никуда идти, и старый уютный плед ацтекского раскраса бывает предпочтительней свидания в кофейне. А такой, чтобы снег идёт пушистый, слякоть во все стороны брызжет грязная и около нуля, если верить изобретению святого Цельсия. Кругом мелькают люди, ёлки и рекламные сантаклаусы. В общем, тепло и суета.
А ещё, пожалуй, это будет воскресение. День-Без-Забот-Накануне-Недели. Но только чтобы не надо было куда-то бежать, что-то делать и решать текущие и будущие вопросы и проблемы. Всё же лучше, когда выходной день (единственный!) начинается с кофе и трёх белых хризантем, а утро длится столько, сколько нужно, а не до поспешного выбегания из дома. И я обязательно накрашусь красиво, выберу одёжку понарядней. Но главное - удобный каблук.
Потому что - мы пойдём гулять. В центр. Пешком. Чтобы уляпаться в грязи по уши, вдоволь наглядеться на быстро плывущие по небу рваные облака, постоять на пешеходном мосту на Восточной - дождаться поезда, а потом завернуть в "Кулинарию" у "Космоса" - ты будешь есть кулебяку с капустой, а я закажу пирожное "Капуччино", которого всегда мало и хочется повторить. Только, главное, не идти через пруд, а то там ветрено - у меня же слёзы потекут, глаза будут красные и пудру всю с морды смоет. Не бонтон, ни разу.
Но что-то я увлеклась. Бывает, ты же знаешь. Так вот... Я собиралась уходить. Да. На каком-нибудь оживлённом перекрёстке (лучше, чтоб с подземным переходом) затеряться в толпе. Первую сотню метров пробежать быстро-быстро, как будто и вправду опаздываю куда. А потом отдаться на волю людского потока... Даром что ли в центр пошли гулять?! Человеческая масса должна приносить практическую пользу! Вот и пусть приносит. Меня. Куда-нибудь. На народную тропу какую. В проходном дворе. Где можно будет наконец остановиться, закурить и - впервые - не расплакаться от расставания. Неторопливо достать заначенную с утра в сумке фляжку. С гербом снаружи и коньяком внутри. Салютнуть ею кому-то невидимому и непостижимому и выпить под замолчанный тост "В Путь!" Да, алкоголичка я - неисправимая.
Только, по-моему, грех не отпраздновать очередную победу. На этот раз - над самым живучим из страхов. Над страхом одиночества. Я не буду плакать ночами и скорбеть над загубленной юностью. Я даже не стану представлять себе картины бездетной зрелости и одинокой старости. Ведь я буду точно знать, что ты ждёшь меня. Не на том самом месте, конечно же, Боже упаси! Не такой уж ты кретин, естественно. Но - ждёшь. Потому что я - обещала вернуться. потому что для тебя любить -значит, верить. И именно поэтому ты будешь ждать.
И именно поэтому я уйду. Навсегда. Сказав:
- Ты ведь дождёшься меня, правда?
Теперь ты всё знаешь. Посмотри на меня.
.....................................................................

Это письмо было написано семь лет назад. Жарким (кажется, всё-таки июльским) вечером. Запечатано в конверт плотной сероватой бумаги. И отложено в секретер под замок. В ожидании, как водится, подходящего момента. А вскоре мне сказали, что тебя больше нет.Но, как ни странно, в том году тоже был декабрь. И ёлки, гирлянды и Деды Морозы. И шампанское. После очередной бутылки которого я поняла, что жить - не страшно. Всё правильно. Ты же ждёшь меня. Там-Где-Все-Будем.
Теперь я знаю: больно не только тому, кто остаётся, но и тому, кто хотел исчезнуть - да не успел.

Никто не сделает шаг, не вспомнит, не заплачет
Она сидит у окна, и просит об удаче
Она как солнца свет, ей девятнадцать лет,
И снег белее мела
Война со всех сторон, а я опять влюблен,
Что ты будешь делать?

(Splean)

Кофе от третьего лица (Шестая история из цикла "Письма на небо")

Будь моей тенью,
Скрипучей ступенью,
Цветным воскресеньем,
Грибным дождём.
Будь моим богом,
Берёзовым соком,
Электрическим током,
Кривым ружьём.

(Сплин)

- Никогда, - сказал он, - и ни в ком не будь уверена! Никогда и ни в ком.
Ответом – удивлённый взгляд и плавный жест незажженной сигаретой. Он чиркает зажигалкой, она затягивается.
- Даже - в тебе? – спрашивает недоверчиво.
- Во мне – в первую очередь, - он тоже закуривает и продолжает. – Потому что ты очень хочешь быть уверенной во мне. Потому что я тебе нравлюсь. Потому что, глядя в мои глаза, тебе кажется, что ты что-то обо мне знаешь важное. Потому что однажды я прикоснулся к тебе, и ты почувствовала тепло…
Табачный дым выводит причудливые картины в воздухе под потолком. А ей они кажутся видением дороги на Мегидо. Так… Встать – проверить, не дрожат ли колени. Открыть форточку – проверить, не дрожат ли руки. Садись, пять. С занесением в грудную клетку.
- Так сказала бы, я б открыл…
- Да ладно. Но…
- Что?
- Я бы хотела верить тебе. Пусть даже…
- Подожди, маленькая. «Верить», «доверять», «быть уверенным» - суть разные вещи. Сейчас попробую объяснить…
Уффф!.. Рагнарёк отменяется. Удивительный этот человек не собирается выставлять её из своей единственной и неповторимой жизни. А другого, собственно, и не надо… То есть надо, конечно, но и обойтись можно, если уж так претит ему ответственность за собрата по разуму.
- Бааа… Да ты меня совсем не слушаешь, подруга! – смеётся он.
- Слушаю… Я просто… - она начинает мучительно краснеть.
Отсмеявшись, он встаёт, зажигает газ, ставит на плиту джезву и лезет в шкаф за кофе.
- Вот же чёрт! Только арабика осталась. Ты её пьёшь?
Ответом – вопросительный взгляд и судорожный кивок головы.
- Хоть бы в кофе разбираться научилась, право слово. А там, глядишь, и до уверенности дорастём… Оба.
Усмешка. Две.
Занавес.
* * *
Я всё ещё помню тот вечер. Закатно-багровое пламя свечи. И как пахло зимой из открытой форточки. А ты пытался научить меня жить с людьми и разбираться в кофе.
Надо отдать тебе должное – ты последовательно опроверг всё сказанное тогда. Планомерно и неспешно. Благо, десятка лет – вполне достаточно…
А в кофе я до сих пор – как свинья в апельсинах. Да уж… Быть уверенным во мне - дело гиблое и в высшей степени неблагодарное! Даже на молоко рассчитывать не приходится.
Так что, по инерции предпочитаю арабику. Ну его, кофе! Разбираться в нём! Его пить надо. И – исключительно из любимых рук.

И мёртвый адмирал
Сойдёт со стен к свечам
И пустотой зеркал
Наполнит свой бокал,
И в гробовой тиши
Произнесёт он тост
За упокой души
И вечную любовь.

(Агата Кристи)

©Екатерина Самозванец
23. 10. 2009 г.

Ангел (Пятая история из цикла "Письма на небо")

Кажется, пройдёт. Кажется, всё будет.
Кажется, умрёшь ты таким седым.
Да вот только в книге измененья судеб
Всё идёт война, да не кончается дым.
(Пилот)

Мне вот давно интересно – ты знаешь? Знаешь, как дорого мне обходится твоя молодость? Твоя – теперь вечная – молодость, ведь ты молодеешь с каждым годом. Каждый год – ещё на год моложе. Юнец. Мой вечный мальчишка. Длинноносый – как Пиноккио. Темноглазый – как лань. С непременно своенравными волосами. Пронзительный взгляд и спокойная улыбка. Мой ангел.
Зачем я проживаю за тебя твою вечность? Неужели, чтобы помнить? Что именно? Любовь к белому? Жесты тонких рук? Или привычку пить обжигающе горячий кофе, не дожидаясь, пока я остужу свой? Не знаю. Наплевать, позабыть, ибо – уже утратила. Нет. Не могу.
И теперь каждый год – за два. Один – свой, обыденный, человеческий, одуряюще простой и легковесный, с непременным отловом комаров летом и бессмысленных надежд осенью. А второй – за тебя, мучительный, неземной, бесконечно мудрый и холодный, с обязательными весенними сказками и отдельной реальностью зимы. Сама – за двоих.
Вот так и получается, что я прожила уже полноценную по ощущениям жизнь всего за половину своего человеческого срока. Удивительно, но на внешности моей такой напряжённый график практически не сказался. Всё те же фигура и походка. Те же волосы. Те же торчащие ключицы и косточки на запястьях. Даже лицо – за исключением пары морщин – почти не изменилось. Всё та же кукольная мордашка.
Разве что, если попристальнее приглядеться… Внимательно посмотреть в глаза… Они же, как бы ни избито это звучало, - зеркало души… А душа моя давно в разладе – с телом, с мыслями, да и со всем окружающим миром. Ей – душе – не очень, знаешь ли, уютно живётся на перекрёстке смерти с жизнью. Душа от таких метафизических извращений, прямо скажем, не в восторге. А я – глупая – даже и ни одного средства не знаю, как душе своей помочь. Лишь продолжаю стареть за себя и лелеять твою молодость. Сама – за двоих.
И ведь нет бы – махнуть на всё рукой. Упрятать поднадоевшее уже безумие в нижний ящик письменного стола и рвануть вслед за мышино-серыми октябрьскими облаками – на юг, к морю. Отогреться там, в обнимку с увесистым томиком Хайнлайна – и не вспоминать ни теплоту твоих глаз, ни холодный воск кожи под последним поцелуем. Нет. Не могу.
Поэтому – всё так. Так – как было и есть. И, мне кажется, ещё будет. Будет – пока я могу жить две жизни. Будет – пока я помню тебя. Будет, пока я – ты. Когда-то давно – тебе мучительно не хватало крыльев. Теперь – они растут у меня. Такие вот дела, мой ангел.

Всё коварная разлука
Обнимала, как сестра,
Превращала её руки
В два серебряных крыла.
(Би-2)

©Екатерина Самозванец
14. 10. 2009 г.

Вечер волчьих следов

Чужому, но - посвящается.

Самолёты без неба - умрут.
Мы загнёмся без стюардесс.
Я не сдамся - я небо люблю,
Я имею к нему интерес.
(Смысловые Галлюцинации)

Горячий шёпот - слов не разобрать.
И вздохом тишины - янтарь в бокале.
Не буду помнить, буду - забывать.
Никем мы не были, да и никем не стали.

Чужая жизнь - во всех цветах...
И брови тонкие, и пальцы рук...
И кто в анфас - совсем "не ах",
Тот в профиль - Бог, да и почти что друг...

В уютной темноте - огонь свечей,
И тёплый шелест слов, и рук касанье,
И вечер завершился вдруг "ничьей" -
Отложено на следующую жизнь признанье.

©Екатерина Самозванец
2. 10. 09.

Неожиданно актуально

Запомирали, понимаешь... *ворчливо* Это понятно у меня авитаминоз и утро пасмурное - потому без смущения и сострадания. Я бы, короче, и без комментариев на эту тему пережил... Я типа в курсе, что смерть одна не ходит и вообще - "все в этой навсегде будем"... Но так получилось... Какого чорта от меня требуют участия?! Я, простите, не понимаю, какого рожна у ложа умирающего и гроба покойника всегда (почти) собирается толпа лишних и чужих людей?! И выступать в этой роли не желаю. На кой ляд мне разглядывать опять восковую бледность истончившейся кожи и истерики родственников?! Не видела я этого что ли?.. *хмыкает* Утешать я плохо умею. Тем более - на публике. Так что - без меня как-нибудь, без меня. У вас там покойники, а мне и тут есть чем заняться, простите великодушно...

such as I

Вот как-то не умею я писать о быте, о простой жизни... Что это? Дефект сознания? Или дефект меня, как писателя? Не знаю. Но обыденная жизнь в моём изображении либо теряет свою конкретику, либо всю свою прелесть;-) Или, блин, полёт духа, или какие-то совсем уж анатомические подробности - третьего не дано. Когда начинаю задумываться, почему это происходит, понимаю, что раздражает отсутствие логики в жизни многих людей. Мир победившего сюрреализма. Деревня Бреды Челябинской области. Полное отсутствие разума и/или движений духа у человеков. У меня от такого головная боль появляется - неприятная, ноющая, сродни зубной. Поэтому вдвойне приятно встречать людей с крепким внутренним стрежнем, которые действуют в пространстве логики (пусть и внутренней). Чем больше таких - тем светлей и понятней наш мир. По крайней мере, для таких, как я.

Раковина

Всё будет хорошо!

Четыре

Опуститься б в глубокие омуты,
Затеряться б за синей водой...
Только, чтобы не помнить, кто же ты.
Только, чтобы остаться одной.

Затеряться б лесами пред летними,
В птичий щебет вписать свои сны...
Только бы позабыть, что вечными
Быть однажды решили мы.

Улететь бы с ветром крыльями
Той мечты, что птицы несут на юг...
Разлететься блестящей пылью бы...
Позабыв и о том, что ты - друг.

А всего бы лучше - сгореть костром,
Что согреет тебя этим вечером.
Только пусть мы с тобой не вдвоём...
Только пусть нам встречаться незачем...

4. 06. 09.
©Екатерина Cамозванец

Стёкла

"В горах Котркероса есть племя Потомственных Стеклодувов. Прекрасным и удивительным ремеслом заняты они день ото дня! Работа их - выдувать цветные стёкла, через которые приятно смотреть на жизнь. Особая тонкость в работе: правильно подобрать цвет стекла для заказчика. Ведь тот, кто смотрит на жизнь чужого цвета никогда не будет ею доволен! Это великое профессиональное искусство и великая гордость племени Стеклодувов - понять человека, который сам, возможно, не понимает себя.
У Потомственных Стеклодувов даже уже есть цеховые приметы. Например, если человек заказывает коричнево-синие стёкла - значит, ему нужны жёлтые, чтоб жизнь была веселее и ярче! Кто просит алых стёкол, тот должен быть спокоен с зелёными. А заказчики светло-кофейных стёкол на самом деле жаждут чёрных - чтобы не видеть никого, ибо и так счастливы!"

Первое слово

Зацепиться за первое слово,
Утонуть в нём малой частицей.
Полагая, что всё здесь - не ново,
Постараться - не повториться.

Заблудиться меж запятыми
И закончить путь между точек.
Обернуться дождями грибными
В этом каверзном междустрочье.

Узнавая себя в букве каждой,
Растянуться на целую фразу.
Кто пленён был текстом однажды,
Никогда ему не откажет!

.......................................................

Зацепиться за первое слово,
Прочитать, умирая от жажды,
И пусть многое в тексте не ново -
Полюбить... навсегда... однажды.

27. 09. 09.
©Екатерина Самозванец

Жаль (Четвёртая история из цикла "Письма на небо")

Мы все потеряли что-то на этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья, которые нравились мне?

(Nautilus Pompilius)

Жаль...
Мне больше не снятся твои корабли. Не снится влажный ветер в парусах. И лазурные волны чужих морей не вливаются в мои сны.
Ни белые пляжи новых миров, ни туман меж старыми соснами, ни чуждые города - ничто из того, что соединяло нас с тобой, мне теперь не снится.
Рассветные облака стаяли, как снег по весне. Древние города время бестрепетно вымарало со всех карт. Да и той самой квартиры с окном на север давно нет - там магазин.
Тебе жаль, демон?
Не смотри на меня так. И не улыбайся. Ты - мне снишься. Мой сон. Вот и не смотри. Курить можно. Чай? Конечно. Попробуй вот этот - с малиной. Да ты сначала попробуй, а потом говори своё "бе", сноб. Ну? Что я говорила? Блин, я помню, что про сны. Ты хочешь знать, что мне теперь снится?.. И буду смотреть! И - улыбаться.
Ты мне снишься. И чай с малиной. Серьёзно?.. Дай огоньку... "Мне снятся собаки, мне снятся звери" - помнишь? Так вот... Вот мои сны. Знаешь, как больно терять крылья?..
Нет, ну что ты всё время улыбаешься?! Что? Чашку помыть? Давай... И чего ты жмёшься?.. Демон, ты можешь подарить мне крылья?
Жаль.

И от святой стороны
Нам ничего не осталось,
Кроме последней любви
И золотого пятна.

(Nautilus Pompilius)

©Екатерина Самозванец 26. 07. 2009.

Эпиграф к "Письмам на небо"

И мы знаем, что так было всегда,
Что судьбою больше любим,
Кто живёт по законам другим
И кому умирать молодым.

(Кино)

День, которого не было (Третья история из цикла "Письма на небо")

Всё, что в прошлое одето,
Не умею и не буду...
Если вспомнишь рядом где-то,
Забери меня отсюда...

(Би-2 и Диана Арбенина)

Капли медленно скатываются вниз по стеклу. Потом на мгновение замирают прежде, чем упасть в объятия гравитации и...
кап...
кап...
кап...
Так похоже на слёзы.
Интересно, почему в этот день всегда отвратительная, просто таки мерзопакостная погода? По крайней мере, за последние три года ни разу не было тепло - это точно.
Три года прошло... А кажется, что двадцать пять лет ей было совсем в другой жизни. Тогда, три года назад, она казалась себе старой, больной и никчёмной. Жизнь кончилась, свет в конце тоннеля благополучно потух и вновь засверкать не собирался. Но вот, прошло около трёх лет - и сейчас на балконе курит совершенно другой человек. За эти годы она успела развестись с мужем, отдать ребёнка в детский сад, сменить несколько одинаково безнадёжных работ, найти новую работу в интернете, дописать первую "взрослую" книгу... И ещё много чего - по мелочи. Но главное - никто и никогда больше не смог доказать ей, что она никчёмна.
Истлевшая до фильтра сигарета настойчиво зовёт в дом, но... И что за манера такая идиотская: размышлять исключительно на свежем воздухе? Это ладно сейчас - всё-таки июнь на дворе, а зимой каково? Однако ж, не в Африке служим! Она прикурила новую сигарету и опять уставилась на капли дождя на стекле...
кап...
кап...
От прошлой жизни вообще мало что осталось. Пара друзей - не из прошлой даже, из позапрошлой жизни, из далёкого и наивного школярства. Старая до почтенной ветхости колода карт - рождённая из одиночества и любимых книг как будто специально для жульничества в "дурака". И этот вечно пасмурный день - он тоже родом из прошлого, когда, скрывая свои мысли от других, называла его "День, которого не было". Сейчас у него другое название - dead line, время для подведения итогов. Теперь не надо ничего ни от кого скрывать. Теперь вся жизнь впереди. И можно наконец сознаться себе, что дождь 10 июня пахнет кофе с корицей...
кап...

Берег встретит героя.
Берег встретит врага.
Нас всегда было двое,
А теперь - только я.

(Вячеслав Бутусов)

(с) Екатерина Самозванец
21. 05. 2009 г.

Кратер

Моя королева

Моему другу Ipoo van Gray.

Моя королева, я потерял свои крылья по дороге к тебе. Я привык летать на самолётах. Моя королева, я хотел быть ближе. Ближе к тебе.
Моя королева, я стёр свои ноги в кровь на дороге к тебе. Я выучился водить машину, моя королева. Я думал, что так быстрее доберусь к тебе.
Я перестал придавать значение чужой внешности - и каждая женщина стала видеться мне красавицей. Но ни одна не стала тобой, моя королева.
Я искал дорогу к тебе, моя королева, и не мог найти. Тогда я научился верить - в надежде, что Он приведёт меня на правильный путь.
Моя королева, я прочитал сотни книг, но не нашёл в них и отголоска тебя. Может быть, я не умею читать?..
Мне говорят, что я не умею ценить простые человеческие радости. Но я не знаю, что может быть проще, чем желание быть рядом с тобой, моя королева...
Где ты, моя королева?
Чему я ещё не научился, моя королева?..

©Екатерина Самозванец 12. 05. 2009 г.

Автор иллюстрации: Irony Ironyyy

Одиночество

Навеяно Рикардо Рейсом

Одинокий,
Как дождь за окном...
Одинокий,
Как в полночь глухую...
Одинокий
Не выпитый ром...
Одинокий...
Но я - не тоскую.

Я когда-то и кем-то был сделан таким:
Одиноким, но цельным - внутри с половинкой...
Но для всех я остался навеки другим:
С пустотою в глазах и с улыбкой-чертинкой.

Одинокий...
Вот - рассвет, вот - закат.
Одинокий...
Вот зной, а вот - стужа.
Одинокий...
Ни друзей, ни деньжат.
Одинокий...
Себе - и кому-то - я нужен.

© Екатерина Самозванец 28. 04. 2009 г.

Стальной и Крылатый

Моему другу  Игорю Маранину.

Опять мёрзли лопатки. Он уже привык. Знал, что скоро им сообщат о новом клиенте. Знал так же, что, пока он потирает зябнущие лопатки, Крылатый где-то примёрз взглядом к какой-нибудь железяке и оторвать его опять будет сложно. Ну, что ж… Он уже привык. Разве что к фальцету шефа, расцветающему пышным цветом в мозгу перед каждым заданием, он ещё не успел притерпеться. Теперь, когда о будущем клиенте он знал всю подноготную, можно было отправиться на поиски напарника.
Крылатый обнаружился на углу двух перемазанных весенней грязью заулков. Только наметанный глаз Стального смог бы определить, что это чудо не водичку, хлещущую из водостока, созерцает, а саму ржавую конструкцию. Хотя… Кроме Стального, его всё равно никто не увидел бы.
- Ты посвежее железяку не мог найти, - ворчливо поинтересовался он у напарника.
Тот вздрогнул.
- Прости, пожалуйста… Меня к ней, как приморозило, знаешь…
- Знаю, - зло отозвался Стальной. – Сам уже только это слово использую для описания твоих нежных чувств к металлоконструкциям!
- А ты ведь опять мёрзнешь? – Крылатый встрепенулся. – Вон как нахохлился! Как будто и не Стальной вовсе!
- Ну, что ты хихикаешь?!
- Давай, я тебя согрею?
- Пошёл вон! Что ж ты всё время обниматься лезешь, тварь пернатая? Пошли, клиент ждёт!
Клиентом оказался высокий светловолосый парень. Лет двадцати или двадцати пяти – без постоянной практики хрен разберёшь! Юнец, в общем. Проблема, из-за которой юноша пребывал в состоянии, близком к глубокому обмороку, была представлена барышней с роскошной гривой каштановых волос. Вернее, её, барышниными, требованиями к своему блондинистому спутнику. В общем, рутина, скукота и прочая и прочая… Пусть бы этим стажёры какие занимались! У него, между прочим, Алигьери не дочитан! Что не доделано у Крылатого, думать не хотелось – одна мысль о напарнике нагоняла зевоту и дурноту.
- Ступай, давай, - он пихнул напарника локтем.
- А почему я?! Мы же должны подойти, представиться…
- Ну, ты посмотри на него… На кой пень я-то там сдался? – в жалобные глаза пернатого чуда было больно смотреть. – Ладно, ладно… Пошли, а то знаю я тебя… Потом – временная профнепригодность, а мне стажёра какого-нибудь пушистого выдадут…
- У тебя, когда пух лезет, аллергия, я помню. Я тебе давно говорил, сейчас есть разные хорошие лекарства…
- Замолкни, пожалуйста! И сосредоточься на клиенте…
С блондинчиком они разобрались за пять минут. Парень внимательно выслушал доводы Крылатого, снисходительно улыбнулся на заявление Стального о мужской гордости и заявил, что принял решение. Они с радостью доложили шефу об удачном завершении задания и довольные потопали восвояси.
- В тебе нет ни капли смирения! – укоризненно начал он. – Какой же ты Крылатый?!
- Такой же, как и ты Стальной! У тебя, можно подумать, стойкость повышенная!
- Вот потому и работаем в паре всё ещё…
- Зато, представляешь, какой у нас стаж?!
Безудержно захотелось улыбнуться. Но тут он решил проявить стойкость.

10.04.2009
© Екатерина Самозванец

И правда ведь...

Нужно ВСЁ знать о человеке, так чтобы он не мог ни солгать, ни разочаровать, и, зная всё, помнить, что в каждом скрыт ангел, на которого наросла дьявольская маска, и надо ему помогать её преодолеть, вспомнить самого себя. И никогда не надо ничего ни ждать, ни требовать от людей. Но ко всему прекрасному в них радоваться, как личному дару.

(М. Волошин)

Вампирская любовь

Непонятно, сколько правды между правдой и тобой…
(Торба-на-Круче)

Как нет двух одинаковых людей, так не бывает и двух одинаковых историй. Одну и ту же историю можно рассказать совершенно по-разному… Здесь всё зависит от личности рассказчика.
Вот, например, я. Если бы мне захотелось рассказать историю о любви и неискренности, какая б она получилась?
Для начала я бы разжилась яркими, радужно-весёлыми декорациями. Чтобы и мысли о чём-то нехорошем не возникало. Берег моря, кипарисы и пальмы, солнышко светит – чем больше позитива, тем лучше. Разноцветные прилагательные и превосходная степень в описании пейзажей стали б моими лучшими друзьями. Можно даже штампов наштамповать. Главное, чтоб было понятно, что лучше этого места на Земле просто нет!
Потом – герои, мужчина и женщина, Он и Она. Он – лучший мужчина на свете. Чтобы и звёзд с неба не хватает, и жиром не обрастает, и на любимой работе не только работает, но даже что-нибудь и зарабатывает. Чтобы умел ценить свою единственную жизнь и свою любимую (а как же иначе?) женщину. Нормальный, в общем, мужик: в меру авторитарный и в меру великодушный. А Она пусть будет – настоящая женщина. Та, у которой мебель дольше полугода на одном месте не стоит, в сумочке – не иначе тайфун раз в полчаса проходит – ничего не найти. Та, у которой пятнадцать пар обуви и сорок юбок, а надеть вечно нечего. И любовь она пусть понимает, как непрерывный праздник и накал страстей.
Ну, вот. Теперь и ходить за неискренностью далеко не надо. Настоящая женщина всё сделает сама. Ей или цветы не те на праздник вручат, или просто скука её заест. В общем, синдром «последней капли» или «первого порыва». И вот уже наша героиня будет непрерывно что-нибудь скрывать от своего настоящего мужчины. Совместный пивной загул с дядечкой, который вчера на углу ставриду покупал. Или эстетско-ликёрную страсть к лучшей подруге. Не важно.
Главное, что в этой истории по моему скромному разумению может быть только один финал – когда «а потом все умерли». И дело тут не в моей кровожадности. Просто, думается мне, ложь и неискренность убивают в человеке человеческое. Однажды заигравшись, можно уже никогда не остановиться. А кинжалы и яд, знаете ли, не всегда бывают бутафорскими.
Теперь же давайте не моими «мудрствованиями лукавыми» развлечёмся, а историей о любви и неискренности, которую придумала Осень (в миру известная как Ада Замчинская). Другой рассказчик – и совсем другая история.

Лирика

Я ждала тебя завтра... через тысячу лет...
Пучок осенних листьев, весенний ли букет...
Ждала, когда внезапно заметишь ты меня
Холодным вечером зимы, среди ли жаркого дня...

Ты всё ещё не сбылся и рядом тебя нет,
И неизвестно, когда узнаю я на вопрос ответ...
Кто ты? Где ты? И почему ты не со мной?
Приснись же хоть во сне, любимый мой...

Перекур и разговор (Вторая история из цикла "Письма на небо")

И когда я перестану сниться тебе –
Пусть это будет новое название мира…
(Би-2 и Диана Арбенина)

    «Мой любезный визави»… Именно так начинается большинство моих внутренних монологов.
    Даже в самом глубоком и безнадёжном одиночестве мне есть с кем поговорить…
    Мы так давно вместе, что я уже забыла, когда точно приключилась наша первая встреча… Зато я крайне отчётливо помню торшер с выгоревше-жёлтым абажуром, под которым мы познакомились… Такой старый, советский на коричневой ножке с пластмассовыми хрусталиками… Боже, «пластмассовые хрусталики»! Кажется, я стремительно тупею…
    Я никогда не прогоню из сердца и из памяти чувства, которые я к тебе испытываю… Жгучая, как слеза ребёнка, благодарность за то, что ты смог избавить меня от… Да много от чего! И… Да-да! И, конечно, любовь. Любовь, которая может в один миг или разрушить мою жизнь до самого её основания, или с такой же непостижимой лёгкостью расставить всё по своим местам и успокоить моё мятущееся сердце.
    Мы так давно вместе… И мы – так далеко друг от друга. Это даже не сорок тысяч километров… Да, когда-нибудь я приду к тебе, я найду тебя… Но это будет так нескоро, что понятие надежды к этому событию попросту неприложимо. Ты далеко – и ты всегда рядом. Поддержка, понимание и… просто разговор. Это ты – для меня. Я далеко – и я всегда с тобой. Когда мне светит солнце, я дарю частичку его света тебе… Когда в лицо мне дует ветер, я посылаю тебе свежесть его прикосновений… И когда я молчу – я разговариваю с тобой. Прости, что я так редко молчу…
    Есть много религий, теорий и сомнений, благодаря которым можно понять смысл своей и чужой жизни. Есть науки, раскладывающие поступки и слова человека по многочисленным полочкам, чтобы разобраться в мотивах. Но, зная многое о людях, я не знаю, зачем тебе я… Я не могу увидеть даже косвенные выгоды для тебя в наших, прости Господи, отношениях… Я знаю одно – тебе это зачем-то нужно. Меня это безумно радует.
Так вот… Мой любезный визави, наконец, я смогла поговорить с тобой о наших отношениях… Мне непременно полагается медаль. Например, из крышки от майонезной банки… Будь добр при встрече предоставить…

И даже если я тебя не встречу,

Мне будут нравиться твои глаза.

(Смысловые Галлюцинации)

Тёмная сторона

Игра словами на кончике ножа -
С него стекают капли моей крови...
Всем телом и душонкою дрожа,
Я ставлю крест на дружбе и любови.

Тяжёл был день, но вечер тяжелее,
Когда в окне прозрачный свет витрин.
Я вечно нагл, но этот свет наглее -
Он мне твердит, что снова я один.

Всему я чужд: судьбе, семье и смыслу.
Всему я враг и сам тому виной.
Я не живу - я лишь считаю числа,
И одиночество считает их со мной.

Игра словами, чтобы вспомнить речь,
Которая когда-то для меня звучала,
Чтоб бросить чувства раненые в печь,
И позабыть их, и начать с начала.

До первого трамвая

В небесах над городом застыла летняя ночь. Летней она, правда, могла именоваться только после взгляда на календарь. Погода, понимаете ли, ничуть не располагала назвать эту ночь летней. Вечером прошел прекрасный, истинно летний, ливень, а сейчас на небеса была накинута какая-то неопрятного вида темно-серая рвань, явно давненько не стираная. Из чрева этой рвани с периодичностью примерно в пятнадцать минут сыпалась мерзость премокрая (или мокрость премерзкая, непонятно!), скорее напоминавшая слезы каких-нибудь пичужек, но уж никак не летний дождь. Меня это, хвала небесам, не слишком удручало – к услугам ночных алкоголиков, вроде меня, имелись роскошные остановки общественного транспорта.
    От поганой такой погоды и на душе у меня было вполне так прегаденько. Воспоминания какие-то непрошенные в голову лезли. Нет бы сидеть себе спокойно, пиво дуть до полного осоловения, курить любимые «Лаки Страйк»! Не-е-тушки!!! Угодно, видите ли, курить нервно, «Туборгом» жадно захлебываться и воспоминания вспоминать, о прошлом сожалеть, блин!
    Снова перед глазами берег Черной речки, два полотенца рядом – синее и оранжевое. Темка достает из воды охлаждавшееся там пиво и громогласно требует открывашку. Мы тогда, в 97-ом, почти все лето у речки пивом наливались по самые глаза. И Темка, вполне искренне, пытался привести меня в порядок, а жизнь мою, неожиданно для меня самой перепутавшуюся, как клубок пряжи, - к общему знаменателю. Получилось у него, вроде бы, неплохо, да только никак не могла я понять, к чему милый этот, в сущности, юноша толкует мне про одиночество, которое каждому, мол, мыслящему человеку, якобы, гарантировано. В монастырь я пока не собралась, а то, что с мужем официально не развелась – так это ничему не поможет и не помешает. Так мне тогда казалось.
    Потом, когда в ноябре того же года Темка уехал в Пермь на ПМЖ, до меня таки дошло, какое одиночество он имел в виду. Когда я пришла в себя после расставания с мужем, а жизнь моя вошла пусть в новую, но все же свою, колею, оказалось, что мало кто из людей мне нужен. Не интересуют они меня. А те, кто меня так или иначе заинтересовал, вполне могут в единственной и неповторимой жизни своей обойтись без меня. Так и запишем: одиночество…
    Откуда-то из загадочных и дремучих глубин души при слове «одиночество» начинают подниматься темные, как горький шоколад, волны отчаяния и страха. Страх пытается доказать мне, что я одна ничего не стою, а отчаяние, в свою очередь, объясняет, что одиночество – это очень даже не фиговый повод свести счеты с жизнью.
    Мне, благо, есть, что противопоставить этим двум никчемным пропагандистам. Есть в моем богатом арсенале такие воспоминания, которые, несмотря на всю их безрадостность, могут заставить меня относиться к себе-любимой с уважением, а к жизни моей человечьей – так и вовсе с пиететом. Они отнюдь не для всеобщего обозрения, да и самой себе их лучше показывать не в четкой, вербализированной форме, а виде легкого, как светлое пиво, ощущения – есть, и ладно…
    Играя разрозненными кусочками отчетливых и не очень воспоминаний, я отправляюсь в киоск за следующей порцией слабоалкогольной аквавиты. Добродушная тетка киоскерша честно сообщает мне, что «Туборг» остался только тот, который «грин» (гадость, к слову сказать, редкостная!), запасы обычного иссякли. Хорошо хоть не одна я тут закупаюсь в эту пасмурную летнюю ночь, не то, вполне возможно, пришлось бы мне обвинить себя в безудержном алкоголизме и печально топать домой.
    Не тут-то было! Попялившись с минуту на витрину с пивом, я достаю кошелек и торжественно прошу тетку принести мне пару бутылок «Эфеса». Киоскерша, укоризненно качая головой скрывается в подсобке, а вновь погружаюсь в возлюбленные свои воспоминания.
    А они уже заждались возможности быть мною замеченными! Засуетились сразу вокруг моей персоны стали под нос совать моменты приятные, романтически окрашенные. О том, как мы с мужем познакомились, напомнили. Как мы гуляли вдвоем по Питеру, и он был моим личным экскурсоводом. О том, как… Нет, это тоже - совсем не для всеобщего обозрения. В дождливую ночь такие воспоминания, конечно, согревают, но пусть они будут у каждого свои…
    Не успели воспоминания окончательно извинить свое прежнее поганое поведение, как тетка киоскерша принесла наконец таки мое пиво. Что ж, будем радоваться – товарно-денежный обмен все-таки свершился, пиво перекочевало в мои жадные ручонки, можно дальше созерцать ночную улицу сквозь дым сигарет!
    (Искренне посмешили меня слова местной работницы сферы услуг, произнесенные вслух, видимо, случайно: «И как она только на ногах держится?!» Хо-хо! Знай наших! «Богатыри – не вы»…)
    Я снова комфортно расположилась на лавочке остановочного комплекса, открыла бутылку «Эфеса», закурила и, уставившись на мокрый асфальт, стала ждать первого трамвая. Часы на моей руке показывали 4:42 утра.

Молчание

В три точки.
Всегда в три точки.
Минута молчания
о тех,
которым мы должны жизнь молчания.
И вся эта глупость
лишь потому,
что мы не можем
побороть искушение
повторить их путь.
И заслужить
три точки молчания.
И всё…

Письмо другу (из цикла "Карты Таро: КПК")

Когда-нибудь, лет через «дцать» после того, как я напишу эти строки, ты случайно вспомнишь нашу встречу. Вспомнишь и то, как быстро и несуразно она оборвалась. И никогда не вспомнишь, что было потом. Иногда ты будешь задаваться вопросом: «А почему я не помню, что было дальше?» Потом плюнешь на все рукой и спишешь отсутствие ответа на забывчивость. Но дальше ничего не было, поэтому ты ничего, кроме встречи, не вспомнишь…
    Утром черт-знает-какого-числа весеннего месяца апреля город спал. А на перекрестке улиц Владимира Ильича и Юрия Алексеевича стоял я, пытаясь кое-как систематизировать только что полученные знания и привести себя в место, называемое порядком. Где находится этот самый вожделенный мною порядок, я даже смутно не представлял.
    Ночь, на хвосте которой я в тот момент топтался, была крайне насыщена: событиями, словами, мыслями, образами и – о, да! – знаниями. К моему величайшему то ли сожалению, то ли счастью со мной не случилось ни феерической любовной интрижки, ни псевдофилосовских бесед со старым другом, ни алкогольно-наркотического загула… К черту все! Со мной даже бессонницы завалящей и то не случилось! История этой удивительной апрельской ночи и тем утром, и год спустя, и потом была для меня не тайной, конечно, за семью печатями, а огромным вязким комком непознаваемого, лежащего по ту сторону известных мне словесных сочетаний, по ту сторону человеческих возможностей и представлений, по другую сторону родного мне населенного мира. Как я тогда выпутался из вязких и вожделенных нитей неизвестности мне, между прочим, по сию пору неясно.
    И вот: апрель, утро, зябко, какой-то в меру идиотский перекресток и мучительное воспоминание о том, что ни денег, ни сигарет я, вроде как, с собой не захватил. Вместо привычной в таких ситуациях нецензурной брани в голове почему-то крутится непонятно откуда взявшийся и совершенно для меня нехарактерный вопрос: «Что ты делаешь здесь?». Отмахнуться от сего не в меру навязчивого вопросительного предложения не представлялось возможным. Машинально я сунул руку в карман, извлек оттуда невообразимо мятую, но, слава Богу, целую сигарету, закурил и задумался. А действительно, что я тут делаю? Стою, курю… Какого лешего, спрашивается?! Ответа нет. Ничего лучшего я, признаться, от своей бедной, замордованной непознаваемым головы и не ожидал.
    Когда я уже было собрался махнуть на все рукой и печально побрести домой, появился ты. Никто из нас не удивился этой встрече, как будто она была заранее запланирована, как будто она никогда и не сбылась. Но теперь я точно знал, зачем утром черт-знает-какого-числа весеннего месяца апреля топтался на хвосте почти умершей ночи и на перекрестке улиц Владимира Ильича и Юрия Алексеевича. Я обязан был поделиться с тобой этой ночью и всем, что для меня случилось.
    Я сказал «Привет» и подал тебе карту. Нулевой, он же -22-й, аркан Таро – «Шут». Или «Дурак», как больше нравится… 

Здесь были мы

Здесь были люди:  такие умные, что в это невозможно поверить, и такие тупые, что в это  невозможно поверить, такие добрые, что в это невозможно поверить, и  такие подлые, что в это тоже невозможно поверить.

(Курт Воннегут)

Война

Когда отыграет оркестр,
Расплавится медь, и умрет дирижер;
Когда подсудимый обманет конвой
И подпишет судье приговор;

Когда одряхлевшей старухе
Покажется ядом живая слеза,
Я знаю - прорвавшись сквозь синее небо
Над городом грянет гроза;

Я знаю, что будет война,
Потускнеют умы, разобьются сердца,
И девочка с пулей во лбу
Будет звонко смеяться над трупом отца,

Собаки сорвутся с цепей
И оставят хозяев по горло в крови,
Возьми, уходя, свои лучшие песни,
А все остальные порви,

Поверь - я рисую, что вижу,
Мне мил этот город, мне дорог народ,
Но тот, кто глядит на картины, кривит
Свой проклятьем изорванный рот,

И мне не дожить до грозы,
Так не лучше ль нож в сердце и грудью на ствол?
Я знаю, что это единственный способ
Взобраться на дыбу, минуя престол

(Splean)

Цунами

Целовать тебя в шею,
Оставаться следами
Безупречного цвета
Переспелой рябины.
Что теперь между нами?
Я не сдам, я не сгину,
Мой моторчик рывками,
Мой моторчик рывками
Звенит.

А хозяин влюблённый,
Встречи стали опасны,
Эти игры для взрослых,
Первобытные танцы.
Что теперь между нами?
Я не сдам, я не сгину,
Не прошу тебя сдаться,
Помогу тебя сдаться.
Погибнешь.

Тишина атакует,
Мы в секунде от неба.
Поздно бабочкой в стёкла.
Я же вижу, ты хочешь.
Что теперь между нами?
Никогда не забудешь
Горький мёд и цунами,
Горький мёд и цунами.

(Ночные Снайперы)

Снег идёт

Туда-сюда, так-так, едва-едва -
появляются ноги, потом сразу голова.
И, как Афродита из пены пивной,
он каждое утро рождается вновь.
Какой ужасный дым, какой ужасный чад,
его матери стареют, его чада кричат,
он сидит на крыше, теплой, как булка хлеба,
ковыряя указательным пальцем небо.

Снег идет из дырки в небесах,
через дырку ему видно чьи-то белые глаза,
он не ест, не спит, он слышит голоса.
Такое ощущение, что за потолком,
за лазурью, за глазурью, за небесным огнем
кто-то постоянно шепчется о нем.

(Уо-уо-уо, ла-ла-ла,
уо-уо-уо, ла-ла-ла,
ибо что такое мир, когда не пир во имя Любви.)

Туда-сюда, он дожил до 25 лет,
его деньги крошатся, как черствый хлеб,
но этих подарков задрипанных фей
еще хватает на книги и на портвейн.
Какой ужасный дым, какой ужасный чад,
вчера он видел во сне восьмерых волчат
и по некоторым признакам он вычислил вв них
восьмерых нерожденных детей своих.

Снег идет из дырки в небесах,
все волчата закрывают свои серые глаза,
нам пора уснуть на трижды три часа.
Может быть, в какой-нибудь далекой стране,
на ветренной Венере или на полной Луне,
кто-то также спит и видит нас во сне.

(Уо-уо-уо, ла-ла-ла,
уо-уо-уо, ла-ла-ла,
ибо что такое мир, когда не пир во имя Любви.)

Снег идет буквально каждый год.
Род приходит, род уходит, а снег все идет.
Он пойдет, приляжет и опять пойдет.

(Несчастный случай)

ГЕРОИ РОК'Н'РОЛЛА (МОЛОДАЯ ШПАНА)

Мне пора на покой,
Я устал быть послом рок'н'ролла в неритмичной стране.
Я уже не боюсь тех, кто уверен во мне.

Мы танцуем на столах в субботнюю ночь,
Мы старики, и мы не можем помочь,
Но мы никому не хотим мешать,
Дайте счет в сберкассе, мы умчимся прочь.

Я куплю себе Arp и drum-machine,
И буду писаться совсем один,
С двумя-тремя друзьями,
Мирно, до самых седин.

Если бы вы знали, как мне надоел скандал!
Я готов уйти. Эй, кто здесь претендует на мой пьедестал?
Где та молодая шпана, что сотрет нас лица земли?
Ее нет, нет, нет...

Мое место под солнцем жарко как печь,
Здесь хочется спать, но некуда лечь.
У меня не осталось уже ничего,
Что я мог или хотел бы сберечь.

И мы на полном ходу в этом странном пути,
И нет дверей, куда мы могли бы войти.
Забавно думать, что есть еще люди,
У которых все впереди.

"Жить быстро, умереть молодым," -
Это старый клич, но я хочу быть живым!
Но кто-то тянет меня за язык,
И там, где был дом, остается дым.

Но другого пути, вероятно, нет.
Вперед - это где красный свет.
Где та молодая шпана, что сотрет нас с  лица земли?
Ее нет, нет, нет...

(Аквариум)

Listen or download Чайф Молодая Шпана for free on Prostopleer

Я

Какой я, оказывается, классный. Цены мне нет.

(М. Фрай)

Интервью екатеринбургского трамвая

Часть первая и часть вторая. Наш трамвайчик также ведёт твиттер!

Фото из моего архива.

Вымысел

Существует гипотеза, что жизнь всегда оказывается более причудливой, чем любой вымысел.

(М. Фрай)